«Я жил пять веков назад». Аркадий Бурханов об искусстве и культуре

«В Москве есть виртуозы высочайшего класса – столица «собирает сливки» со всей страны. Но есть и весьма посредственные исполнители, которые держатся за счёт невзыскательных приезжих. А в Сибири халтура не проходит», – считает Аркадий Бурханов, заслуженный артист России, руководитель ансамбля старинной музыки.

Музыка на десерт

Татьяна Шитлина, «АиФ на Оби»: Аркадий Геннадьевич, почему вы пытаетесь вписать музыку древности в современность? И почему ваш ансамбль называется InsulaMagica (Волшебный остров)?

Аркадий Бурханов: А что нас окружало в восьмидесятые, когда создавался ансамбль? Шумы большого города – серого и не очень радостного. Хотелось необычных звучаний. Новым для нас было очень хорошо забытое старое. Остров волшебных созвучий среди океана бытия.

– Наверное, вам непросто было выживать на этом необитаемом острове?

– Конечно. Всё постигали сами – теорию и практику. А ещё шили костюмы – тогда и ткань-то была в чудовищном дефиците.

– Вы занимаетесь такой сферой творчества, которая не всем понятна и не каждому нравится.

– Вообще нет такой музыки, которая «нравится всем. Дело вкуса. Старинная музыка – это десерт. Сначала надо накормить людей, а потом уже услаждать слух лютней.

– Чем накормить? Попсой?

– Нет, конечно. Классикой. Той пищей, без которой не может существовать интеллигентное сообщество. Музыкой симфонических оркестров, оперы, балета.

– Сначала Чайковский, Моцарт, Бетховен, а потом уже изыски для гурманов?

– Именно так. Хотя в числе наших поклонников есть люди, которых именно старинные созвучия привлекают больше всего. Кто-то из них вовсе не употреблял «основное блюдо». Кстати, в сфере старинной музыки есть и своя «попса», созданная на потребу жаждущей дешёвых развлечений публики.

– Кстати, чем «кормят» публику в Новосибирске? Насколько культурный у нас город?

– Весьма достойный культурный и музыкальный уровень в Новосибирске, выше среднего. Если сравнивать с Москвой – там есть виртуозы высочайшего класса – понятно, что столица «собирает сливки» со всей страны. Но есть и весьма посредственные исполнители, которые держатся за счёт невзыскательных приезжих. У нас же халтура не проходит – работают люди на совесть, полностью выкладываясь.

Откуда дудочки?

– Для исполнения старинной музыки нужны соответствующие инструменты. Но гусли или клавесин – это не каменный топор, веками не хранятся. Как вы добываете свои инструменты?

– Да, аутентичных инструментов 15–16 веков, не говоря уже о более ранних, даже в музеях почти нет. Тонкая древесина не выдерживает времени. Ни одной ренессансной гитары – это мой любимый инструмент. Очень близка к ней виуэла. Их найдено в мире всего три. Одна в парижском музее – на ней вряд ли когда-то играли. Слишком большая, рук для такого грифа не бывает, и слишком красивая. Другая – в Кито, столице Эквадора, в алтаре церкви, хранится вместе с мощами святой кармелитки Марианы. Это сакральный предмет, который трогать нельзя. Только на 500-летие открытия Америки исследователи получили возможность изучить инструмент – обмерить, заснять. Третья принадлежала некой мадам Шамбурэ, тоже во Франции.

– И как же вы выходите из положения? У вас столько древней экзотики…

– Ищем мастеров, которые способны воссоздать инструменты по гравюрам, картинам, чертежам. У нас две виуэлы разных размеров и разных звучаний. Наша готическая арфа тоже иконографическая – изготовлена по картинам Босха.

– А вот этот прекрасный орган откуда?

– Его делал английский мастер Дэвид Болтон. После его смерти вдова продала инструмент недорого, «в хорошие руки». Правда, выяснилось, что он был незакончен. Несколько лет мы его сами пытались усовершенствовать. Как люди под автомобилем лежат, я лежал под органом. И привели в рабочее состояние.

– Какой самый дорогой инструмент?

– Теорба (струнный инструмент с очень длинным грифом). Когда я её заказывал в Швеции, мастер сказал, что скоро сделать не сможет – слишком длинная очередь. Я отдал аванс, а потом три года копил деньги. Хорошо, что у меня было три года… Но зато это самый лучший инструмент такого типа, который есть в России. Меня несколько раз в Москву приглашали играть в оркестре именно с теорбой.

– Можно ли быть уверенными, что инструменты звучат «как тогда»?

– «Тогда» вообще не было канонов. Каждый инструмент звучал по-своему. Это сейчас все музыкальные инструменты стандартизированы. Иначе как бы исполнители перемещались по свету и встраивались в другие ансамбли и оркестры? А в эпохи от средневековья до барокко была полная свобода мастерам и звукам.

 Что касается степени похожести звучания инструментов, то она очень высока, если, конечно, мастером соблюдены старинные технологии, пропорции, эстетика музыкального инструмента, использованы аналогичные материалы и т.д. Например, звучание воздуха внутри деревянной флейты, точно изготовленной по старинным чертежам, вряд ли принципиально отличается от звучания воздуха образца 16 или 18 века, хотя любители поспорить и по этому вопросу всегда найдутся.

Гены и знания

– Меня восхищает, сколько инструментов вам подвластны! Помню концерт, где вы играли на 50 инструментах.

– Но не все они были сложными… Один из них – дирижёрская палочка… Меня привлекает чередование инструментов, тембров…

– Видно невооружённым глазом, что вас привлекают не только старые звуки, но и новые знания. Вот смотрю на табулатуру, по которой вы играете, – это что? Для человека, который видел нотный стан, скрипичный и басовый ключ, те листы, с которых вы читаете, – частокол палочек. Откуда понимание манускриптов?

– Не знаю. Может, я в 15 веке уже жил в Испании и играл на этих инструментах? Где-то в генах сохранилась память… Но и самообучение, конечно, генам помогает. Сейчас становится проще, проводятся международные фестивали. Наш первый был в Праге в 1992-м, последний лютневый конгресс в Бремене в 2012-м, ещё я участвовал в трех конференциях гитарных исследователей на берегах Боденского озера и т.д. А когда начинали – шли по наитию.

– Кстати о фестивалях – как у вас с языками?

– Не скажу, чтобы в совершенстве владел. Но моя научная работа – перевод трактата по испанской гитаре, написанного в 16 веке на испанском и каталонском. В Москве жил в одной комнате с латиноамериканскими студентами, выучил язык, как теперь говорят, «с носителей». В школе и консерватории учил немецкий, но за границей предпочитаю общаться на английском, который узнавал по книгам и тоже в процессе живого общения во время многочисленных путешествий.

– Наверное, вы из семьи музыкантов?

— Отнюдь. Мои мама, папа и старший брат - архитекторы. Предполагалось, что я продолжу семейное дело – меня приобщали к шедеврам зодчества и изобразительного искусства, учили рисовать. Но в музыкальной школе я влюбился в гитару, и уже тогда увлекся историей струнно-щипковых инструментов.

- А потом – Москва, музыкальное училище при Московской консерватории. Наверное, новые возможности углубиться в предмет?

- Не в историю. Основное время уходило на занятия, но те годы прекрасны тем, что довелось встречаться и слушать великих музыкантов. Увлечение старинной музыкой получило продолжение, когда я поступил в Новосибирскую консерваторию. К тому времени я уже немного играл и на блокфлейте, осваивать которую начал во время службы в армии.

- В нашей консерватории преподавали игру на старинных инструментах?

- Тогда нигде этому не учили. Это было неформальное и в основном певческое объединение студентов под названием Insula Magica.  Но потом многие из участников  ансамбля пришли работать в филармонию.

-  Вот интересно, вы -  из семьи архитекторов, ваша жена – музыкант. А дети – тоже?

 - Оба моих сына закончили музыкальную школу – учились играть на фортепиано, гитаре и флейте. Но в профессии пошли по стопам дедов – в строители.

– Нормально. Если архитектура – это застывшая музыка, то у вас генеалогический слоёный пирог – поколение застывшей музыки, потом живой, потом застывшей. Внукам придётся играть!

– Внук у меня пока один и ещё не разговаривает, но я ему играл на лютне ещё до его рождения! Посмотрим...

Досье

Аркадий Бурханов Родился в 1958 г. в Новосибирске.

Заслуженный артист России, профессор, музыкант-мультиинструменталист.

Окончил с отличием Музыкальное училище при Московской консерватории по двум факультетам (гитара, хоровое дирижирование). С отличием окончил Новосибирскую государственную консерваторию им. М. И. Глинки (концертный исполнитель, гитара) и аспирантуру (музыковедение).

Работает в Новосибирской филармонии, преподаёт в консерватории.

Художественный руководитель и солист ансамбля ранней музыки InsulaMagica.