Специалисты Центра истории развития Ленинского района г. Новосибирска целый год изучали материалы из серии «жизнь замечательных людей», подшивки старых газет, исторические сайты. «Многое из того, что мы узнали в ходе этой работы, стало откровением, – говорит Юлия Кузьмина, специалист по работе с молодёжью Центра истории развития Ленинского района.
В доме с рухнувшей крышей
Если б маршал Победы жил в наши дни, про него сказали бы «трудный подросток из неблагополучной семьи».
Вот строки из автобиографии Георгия Жукова: «Дом в деревне Стрелковке… был очень старый. Была в доме всего одна комната в два окна. Отец и мать не знали, кем и когда был построен наш дом. Из рассказов старожилов было известно, что в нём когда-то жила бездетная вдова Аннушка Жукова. Чтобы скрасить своё одиночество, она взяла из приюта двухлетнего мальчика — моего отца. Кто были его настоящие родители, никто сказать не мог, да и отец потом не старался узнать свою родословную. Известно только, что мальчика в возрасте трёх месяцев оставила на пороге сиротского дома какая-то женщина, приложив записку: «Сына моего зовите Константином».
Подробности детской и юношеской жизни маршала изучал калужский краевед А. И. Ульянов. Однако даже ему не удалось установить имена подлинных родителей подкидыша. В связи с этим существует множество легенд об этническом происхождении знаменитого полководца. Младшая дочь Георгия Константиновича утверждает: «По описанию, у Константина Артемьевича были тонкие черты лица, выдававшие человека некрестьянской породы». Иногда говорят, что неизвестные дед и бабка Георгия Константиновича были греками. Может быть, таким образом хотят приписать Жукову родство с народом, давшим миру Александра Македонского? Другая версия говорит о татарских корнях Георгия Константиновича.
Борис Соколов, историк и публицист, автор книги «Неизвестный Жуков: портрет без ретуши в зеркале эпохи», излагает подробности жизни его семьи.
Когда родители будущего маршала поженились, они были уже далеко не молоды: матери было тридцать пять, а отцу – пятьдесят. Тяжёлая нужда, ветхий дом, ничтожный заработок отца на сапожной работе заставляли мать подрабатывать на перевозке грузов. Жуков вспоминал: «Мама была физически очень сильным человеком. Она легко поднимала с земли пятипудовые мешки с зерном и переносила их на значительное расстояние. Говорили, что она унаследовала физическую силу от своего отца — моего деда Артёма, который подлезал под лошадь и поднимал её или брал за хвост и одним рывком сажал на круп» (непонятно, правда, зачем дедушка издевался над бедным животным).
Когда Георгию исполнилось пять лет, его сестре Маше шёл седьмой год, в семье родился Алексей. Мальчик очень нуждался в материнском молоке, но мать была вынуждена выйти на работу. Не прожив и года, малыш умер. В этот же год в доме Жуковых рухнула крыша. Семья перебралась жить в сарай.
Шрам на всю жизнь
Жуков в мемуарах утверждал, что вскоре после начала революции 1905 года отца, как и многих других рабочих, выслали из столицы за участие в демонстрациях. Однако исследователи биографии Жукова полагают, что причина, заставившая Константина покинуть первопрестольную, была куда прозаичнее. По признанию Георгия Константиновича, отец сильно выпивал: «…Как-то отец был в хорошем настроении и взял меня с собой в трактир пить чай… Мужчины и молодёжь любили собираться в трактире, где можно было поговорить о новостях, сыграть в лото, карты и выпить по какому-либо поводу, а то и без всякого повода… Когда… отцу удавалось неплохо заработать на шитье сапог, он обычно возвращался из Угодского Завода подвыпившим». Чувствуется, что в отличие от маленького Егора старший Жуков в трактире не чаем баловался, а гораздо более крепкими напитками.
Первое время Константин присылал жене из Москвы два–три рубля в месяц — для захолустной деревни деньги немалые. Однако вскоре переводы сократились до одного рубля, да и то не каждый месяц. Георгий Константинович вспоминал: «Соседи говорили, что не только наш отец, но и другие рабочие в Москве стали плохо зарабатывать. Помню, в конце 1904 года отец приехал в деревню. Мы с сестрой очень обрадовались и всё ждали, когда он нам даст московские гостинцы. Но отец сказал, что ничего на сей раз привезти не смог. Он приехал прямо из больницы, где пролежал после операции аппендицита двадцать дней, и даже на билет взял взаймы у товарищей». В 1906 году отец вернулся из Москвы уже насовсем. Сыну Георгию сообщил, что «полиция запретила ему жительство в городе, разрешив проживание только в родной деревне».
Заработки отца и матери шли на хлеб, соль и уплату долгов. Главным занятием детства была помощь по хозяйству. С шести лет будущий маршал работал в поле вместе с родителями и наравне с ними. Сестре Маше, после того как она осталась на второй год из-за того, что не ходила на уроки, ухаживая за умершим впоследствии младшим братом, родители запретили ходить в школу. Егор заступился за Машу и сказал, что другие родители тоже работают, ездят в извоз, но детей из школы никто не забирает.
На свой седьмой день рождения мальчик, который не видел детства, в подарок получил новый серп. По неопытности он сразу резанул им себя по пальцу. Шрам остался на всю жизнь. Рыбалка, походы за грибами и ягодами в лес были не столько увлечением, сколько одной из единственных возможностей помочь семье прокормиться. Возможно, именно такое суровое детство воспитало в маленьком мальчике боевой характер.
В Киеве вандалы разбили мемориальную доску маршалу Жукову 
Украинский депутат назвал маршала Жукова «украинофобом» 
Две встречи с Жуковым. Маршалу Победы аплодировали больше, чем артистам 
Вырастить цветок, воспитать девочку… 
Секрет семейного счастья: как прожить вместе полвека