Преступление и наказание. Какой контингент сидит в тюрьмах?

Иван Васильевич Милашко, ветеран ГУФСИН отработал в местах лишения свободы сорок с лишним лет. Некоторые из заключённых, которых он исправлял и перевоспитывал, стали учёными, лётчиками. Но большинство так и остались ворами. Иван Милашко вслед за киношным Жегловым повторяет: «Наказаний без вины не бывает».

По зову партии

Работать в милицию Иван Милашко пришёл в 1964 году. Было ему тогда 22 года. «В это время как раз сняли Хрущёва…», – вспоминает наш собеседник.

Никита Хрущёв, оказавшийся у власти случайно, к тому времени практически расформировал советскую милицию. Он считал, что в эпоху коммунизма, к которому Советский Союз шёл семимильными шагами, силовые структуры будут не нужны – преступности не станет. А отдельные её проявления будут пресекать народные дружинники, комсомольские оперативные отряды, товарищеские суды. Одним словом, общественные формирования.

В результате профессиональные органы правопорядка потеряли около 70% своей численности. Преступность горячо одобрила политику Хрущёва. Количество злодеяний, особенно против жизни и здоровья граждан, выросло в разы. После отставки Хрущёва министерство внутренних дел объявило массовый набор на службу в милицию.

«Я был членом партии, поэтому откликнулся на призыв Родины и написал заявление о поступлении в МВД, – продолжает Иван Васильевич. – Направили сначала в Свердловск, потом в Новосибирск. Работал участковым уполномоченным в Академгородке, в Дзержинском районе».

Через несколько лет Ивану Милашко как молодому и перспективному сотруднику предложили поступить в Ленинградское военно-политическое училище, которое готовило офицеров для службы ГУФСИН. С погонами лейтенанта наш герой пришёл работать в колонию для несовершеннолетних в Новосибирской области.

Сейчас Иван Милашко говорит, что был наивен, когда верил, что сможет выполнить поставленную перед ним государством задачу: исправить человека, попавшего в заключение, то есть искоренить пороки, приведшие к преступлению. И перевоспитать, то есть привить новые человеческие качества,

«Красный инженер». Чем знаменит конструктор вертолётов Николай Камов Подробнее

Доцент

«Я этих мальчишек очень жалел, думал, что многие из них попали сюда по глупости. Занимался с ними футболом, вёл математический кружок, поскольку сам увлекался математикой ещё в школе и даже участвовал в олимпиадах».

В математическом кружке был один смышлёный парень, который как орешки щёлкал сложнейшие задачи. После освобождения он поступил в Алтайский политехнический институт, потом закончил аспирантуру в Москве, стал доцентом – настоящим, а не таким, как вор из фильма «Джентльмены удачи», и кандидатом технических наук. Другой «сиделец по малолетке» после снятия судимости сумел поступить в лётное училище и стать военным лётчиком.

«А за что они сидели?» – спрашиваю у собеседника. «Оба за драку. Тот, который математик – над ним смеялись сверстники. Он терпел-терпел, да и не выдержал – дал отпор. А тот, который стал лётчиком, участвовал в рукопашных боях «стенка на стенку». Была такая молодёжная забава в 60-е, а потом в 90-е: парни с одной улицы собирались и устраивали массовую драку с ребятами, живущими на другой улице».

Иван Милашко говорит, многих парней в те годы сгубила мода на воровскую романтику: «Эта мода приходила всякий раз после массовых амнистий. Зеки сотнями выходили из тюрем и компактно селились. В Новосибирске есть целые улицы и микрорайоны, заселённые бывшими заключёнными. Они навязывали детям и подросткам свою культуру, свои обычаи, свой образ мыслей».

Мужчина, напавший в магазине на росгвардейца, отсидит 13 лет в тюрьме Подробнее

Никакой романтики

Избежать влияния воровской культуры порой не удаётся даже тем, кто по ту сторону решётки. Через 5–7, максимум 10 лет наступает эмоциональное выгорание, а вслед за ним – моральная  деградация. «Ещё Ленин говорил, что жить в обществе и быть свободным от общества нельзя. Мы думаем, что воспитываем заключённых, а они пытаются воспитывать нас», – говорит Иван Милашко.

Ему самому удалось за сорок лет не заразиться воровской романтикой только благодаря увлечению театром и книгами: «Я на все постановки в оперный ходил. Дожидался артистов после спектаклей, общался с ними. Просил автографы».

Представители воровского мира, пытаясь увлечь арестантским укладом жизни молодёжь, часто повторяют, мол, в тюрьме тоже люди живут. Старший инспектор ГУФСИН с 40-летним стажем утверждает, что люди, попавшие за решётку случайно, по недоразумению – крайняя редкость. Большинство из них выбирают преступный путь совершенно осознанно и не собираются ни исправляться, ни перевоспитываться «Мне приходилось встречаться с отъявленными злодеями, совершавшими массовые убийства и не раскаявшимися в этом», – говорит Иван Милашко.

Сейчас Иван Васильевич давно на пенсии. Но без дела не сидит – часто приходит на работу, где в его советах и помощи нуждаются молодые коллеги, занимается с подростками в военно-патриотическом клубе. Одна из его воспитанниц – десятиклассница Анна – собирается поступать в Академию ФСБ, а пока усердно занимается рукопашным боем, тренируется собирать автомат и слушает рассказы ветеранов о нелёгкой профессии Родину защищать.

Как всё начиналось

В 1879 году император российский Александр Третий издал Указ о создании тюремного департамента, положивший начало единой государственной системе исполнения наказаний в России. Это был первый шаг к созданию в нашей стране цивилизованной системы наказания, главный ориентир которой – дать возможность оступившемуся человеку после освобождения стать полноценным членом общества.

Смотрите также:

• Голубые береты мужества. Старшина о том, кто сегодня служит в рядах ВДВ →
• Полпред Сергей Меняйло: «Армия – это школа мужества» →
• Затерянные в Афгане →