Корреспондент «АиФ-Новосибирск» встретился с членом творческого союза художников России Милой Гурой, от которой узнал, что в Новосибирске нет культурного пласта, связанного с художественным образованием и живописью. Также нет у нас и арт-рынка. Именно поэтому галереи закрываются, а творческая молодёжь уезжает из мегаполиса в столицу или за границу.
Малокультурная столица?
Анастасия Медведева, «АиФ-Новосибирск»: Мила, Новосибирск – крупный город, научный и культурный центр. Легко ли здесь творить художнику?
Мила Гура: Человеку творческой профессии в Новосибирске, по правде говоря, живётся нелегко. Я считаю, что для этого нужно большое мужество. Быть художником в наше время – дорогое удовольствие. Холст, краски и другие материалы стоят недёшево. Организация выставок тоже влетает в копеечку. В то же время свободные художники зарабатывают на хлеб исключительно своими работами. При этом любителей прекрасного в Новосибирске не очень много, а значит, и спрос на картины небольшой.
– То есть вы хотите сказать, что новосибирцам не хватает культурного воспитания?
– Дело даже не в этом. Ещё с советских времён так сложилось, что у нас нет художественного рынка. Некоторые бизнесмены пытаются открывать здесь галереи, но спустя пару лет они закрываются. Художниками в Новосибирске становятся выпускники архитектурного и педагогического институтов, а специальных профильных вузов нет. Но даже эта творческая молодёжь старается уехать в Москву, Санкт-Петербург или за границу – там больше возможностей. Горожане мало интересуются искусством. Некоторые приходят на выставки и искренне недоумевают: «А что, разве в Новосибирске есть художники? Их картины ещё и кто-то покупает?»
– Сейчас для молодых художников устраивают разные конкурсы, чтобы помочь им продвинуться. Но те не спешат в них участвовать. Получается, что их интересует только материальное вознаграждение?
– Это время сейчас такое. Современная молодёжь зациклена на материальных благах. Обратите внимание: юноши и девушки даже не влюбляются, как раньше, просто так, с первого взгляда. Сейчас молодым важно, чтобы за любовью стояло ещё что-то. Например, перспективы, образование, материальное положение. Такая же ситуация происходит и на художественном поприще. Чтобы у ребят было другое отношение, нужна определённая духовная подпитка.
– Как вы решили стать свободным художником?
– По образованию я художник-модельер. После учёбы в техникуме я 15 лет работала в Новосибирском доме моделей в группе верхней женской одежды. Первые азы живописи и композиции я получила именно там. Затем стали поговаривать, что организацию скоро закроют, и я ушла в свободное плавание. Поначалу работала в мастерской своего мужа, художника Михаила Козаковцева. Он стал моим основным учителем, моё становление прошло рядом с ним.
Свои первые работы я делала в нежной и туманной графике, но постепенно мне захотелось буйства красок. Такого эффекта можно добиться только благодаря холсту и маслу. Благодаря экспериментам я нашла свой стиль. Теперь меня узнают по особой технике (многослойная живопись на холсте маслом). Объёмные цветы привлекают людей и дарят им особое настроение. Например, на мои выставки нередко приходят дети, которые тянутся к каждой работе, чтобы потрогать руками. Цветы, дети и утверждение жизни – это, наверное, основа моего творчества.
Есть ли цензура?
– В советское время у художников было больше «голого» энтузиазма?
– Я стала свободным художником в конце 80-х, а до этого работала модельером и не представляла себе, как можно не хотеть идти на работу. И это было актуально для всей молодёжи того времени: мы шли трудиться, как на праздник. Не останавливали даже рамки, в которые нас пытались вогнать. Например, в доме моделей при создании одежды нам выдвигали жёсткие требования на всё – цвет, материал изделия и даже размер стежка должны были соответствовать ТУ (техническим указаниям). Но мы умудрялись как-то отличиться. Когда мы были молоды, нам хотелось заявить о себе на весь мир, что-то донести до людей, обратить их внимание на существующие в обществе проблемы. У современных художников гораздо больше свободы и возможности выразить себя.
– Во времена СССР была жёсткая цензура. Наверное, она затрагивала и художников?
– Безусловно. В советское время любые неугодные властям работы просто не пропускали. Художники платили за инакомыслие запретом на выставки. Советские чиновники не понимали, что такое абстракция. Они одобряли только произведения реализма – картины, на которых изображали природу. Например, в Новосибирске долго запрещали выставляться талантливому, ныне покойному, абстракционисту Николаю Грицуку. В то же время его очень любили в странах Прибалтики. К счастью, сейчас другое время, появилось много разных направлений. Но даже в наши дни художникам разрешают выставлять далеко не все работы. Цензура в какой-то мере существует во все времена.
– А какие картины предпочитают современные жители России?
– Ничего не изменилось с советских времён. И сейчас наши соотечественники больше любят картины с изображением ёлочек и берёзок. Например, в Москве я посетила Центральный дом художника. Там два этажа занято экспозициями с натуральными пейзажами, и люди на такие выставки ходят с удовольствием. А в центре современного искусства залы пустые. Наверное, такой у нашего народа менталитет. Россияне любят и понимают картины природы и не любят абстракцию. И с этим ничего не поделать. Поэтому и многих современных художников-модернистов из России никто не знает на Родине, но почитают за рубежом.
А на Западе, кстати, ситуация обратная. Там нет реализма, от него ушли далеко. Теперь там даже выставок нет, они называют это проектами. При создании какого-то произведения для достижения сильного эффекта смешивают всё – текстиль, художественные объекты, музыку, свет, мерцание.
– Кто чаще всего интересуется вашими работами?
– Я пишу в основном цветы. Это идёт у меня изнутри, и я всегда думала, что мои работы интересны исключительно людям моего возраста, пола и социального статуса. Но оказалось, что живописью больше всего интересуются медики. Может быть, потому, что в их работе не хватает чего-то философского, возвышенного.
– Некоторые творческие личности создают свои работы, когда пребывают в депрессии. Когда приходит озарение к вам?
– У меня есть закон: никогда не писать в плохом настроении, поэтому большинство моих работ наполнены положительной энергетикой. Если я прихожу в мастерскую в плохом расположении духа, то стараюсь выполнять техническую работу, которой всегда много. Например, натягиваю холсты, готовлю подрамники. Но у меня есть две работы, которые я написала в момент глубокой депрессии. И обе до сих пор не проданы. Думаю, люди чувствуют, что от этих картин исходят негативные эмоции.
Людмила Гура (Козаковцева).
Родилась 13 января 1958 года в селе Родино Алтайского края Родинского района. Окончила техникум лёгкой промышленности (НТЛП) по специальности «Моделирование и конструирование» в 1979 году. Художник, член творческого Союза художников России.
«Мечтать о выставках мало». Почему художникам сложно пробиться в Сибири 
Музей Мировой погребальной культуры показал горожанам коллекцию «смертельной моды» 
Живые картины. Художник пишет лики святых «по памяти» 
... Что хотел сказать художник? ... Что хотел сказать художник? 
Художница Анна Эгида: «Хотела убедиться, что в Новосибирске не пьют пиво на улицах»