Корреспондент «АиФ-Новосибирск» встретился с членом творческого союза художников России Милой Гурой, от которой узнал, что в Новосибирске нет культурного пласта, связанного с художественным образованием и живописью. Также нет у нас и арт-рынка. Именно поэтому галереи закрываются, а творческая молодёжь уезжает из мегаполиса в столицу или за границу.
Малокультурная столица?
Анастасия Медведева, «АиФ-Новосибирск»: Мила, Новосибирск – крупный город, научный и культурный центр. Легко ли здесь творить художнику?
Мила Гура: Человеку творческой профессии в Новосибирске, по правде говоря, живётся нелегко. Я считаю, что для этого нужно большое мужество. Быть художником в наше время – дорогое удовольствие. Холст, краски и другие материалы стоят недёшево. Организация выставок тоже влетает в копеечку. В то же время свободные художники зарабатывают на хлеб исключительно своими работами. При этом любителей прекрасного в Новосибирске не очень много, а значит, и спрос на картины небольшой.
– То есть вы хотите сказать, что новосибирцам не хватает культурного воспитания?
– Дело даже не в этом. Ещё с советских времён так сложилось, что у нас нет художественного рынка. Некоторые бизнесмены пытаются открывать здесь галереи, но спустя пару лет они закрываются. Художниками в Новосибирске становятся выпускники архитектурного и педагогического институтов, а специальных профильных вузов нет. Но даже эта творческая молодёжь старается уехать в Москву, Санкт-Петербург или за границу – там больше возможностей. Горожане мало интересуются искусством. Некоторые приходят на выставки и искренне недоумевают: «А что, разве в Новосибирске есть художники? Их картины ещё и кто-то покупает?»
– Сейчас для молодых художников устраивают разные конкурсы, чтобы помочь им продвинуться. Но те не спешат в них участвовать. Получается, что их интересует только материальное вознаграждение?
– Это время сейчас такое. Современная молодёжь зациклена на материальных благах. Обратите внимание: юноши и девушки даже не влюбляются, как раньше, просто так, с первого взгляда. Сейчас молодым важно, чтобы за любовью стояло ещё что-то. Например, перспективы, образование, материальное положение. Такая же ситуация происходит и на художественном поприще. Чтобы у ребят было другое отношение, нужна определённая духовная подпитка.
– Как вы решили стать свободным художником?
– По образованию я художник-модельер. После учёбы в техникуме я 15 лет работала в Новосибирском доме моделей в группе верхней женской одежды. Первые азы живописи и композиции я получила именно там. Затем стали поговаривать, что организацию скоро закроют, и я ушла в свободное плавание. Поначалу работала в мастерской своего мужа, художника Михаила Козаковцева. Он стал моим основным учителем, моё становление прошло рядом с ним.
Свои первые работы я делала в нежной и туманной графике, но постепенно мне захотелось буйства красок. Такого эффекта можно добиться только благодаря холсту и маслу. Благодаря экспериментам я нашла свой стиль. Теперь меня узнают по особой технике (многослойная живопись на холсте маслом). Объёмные цветы привлекают людей и дарят им особое настроение. Например, на мои выставки нередко приходят дети, которые тянутся к каждой работе, чтобы потрогать руками. Цветы, дети и утверждение жизни – это, наверное, основа моего творчества.
Есть ли цензура?
– В советское время у художников было больше «голого» энтузиазма?
– Я стала свободным художником в конце 80-х, а до этого работала модельером и не представляла себе, как можно не хотеть идти на работу. И это было актуально для всей молодёжи того времени: мы шли трудиться, как на праздник. Не останавливали даже рамки, в которые нас пытались вогнать. Например, в доме моделей при создании одежды нам выдвигали жёсткие требования на всё – цвет, материал изделия и даже размер стежка должны были соответствовать ТУ (техническим указаниям). Но мы умудрялись как-то отличиться. Когда мы были молоды, нам хотелось заявить о себе на весь мир, что-то донести до людей, обратить их внимание на существующие в обществе проблемы. У современных художников гораздо больше свободы и возможности выразить себя.
– Во времена СССР была жёсткая цензура. Наверное, она затрагивала и художников?
– Безусловно. В советское время любые неугодные властям работы просто не пропускали. Художники платили за инакомыслие запретом на выставки. Советские чиновники не понимали, что такое абстракция. Они одобряли только произведения реализма – картины, на которых изображали природу. Например, в Новосибирске долго запрещали выставляться талантливому, ныне покойному, абстракционисту Николаю Грицуку. В то же время его очень любили в странах Прибалтики. К счастью, сейчас другое время, появилось много разных направлений. Но даже в наши дни художникам разрешают выставлять далеко не все работы. Цензура в какой-то мере существует во все времена.
– А какие картины предпочитают современные жители России?
– Ничего не изменилось с советских времён. И сейчас наши соотечественники больше любят картины с изображением ёлочек и берёзок. Например, в Москве я посетила Центральный дом художника. Там два этажа занято экспозициями с натуральными пейзажами, и люди на такие выставки ходят с удовольствием. А в центре современного искусства залы пустые. Наверное, такой у нашего народа менталитет. Россияне любят и понимают картины природы и не любят абстракцию. И с этим ничего не поделать. Поэтому и многих современных художников-модернистов из России никто не знает на Родине, но почитают за рубежом.
А на Западе, кстати, ситуация обратная. Там нет реализма, от него ушли далеко. Теперь там даже выставок нет, они называют это проектами. При создании какого-то произведения для достижения сильного эффекта смешивают всё – текстиль, художественные объекты, музыку, свет, мерцание.
– Кто чаще всего интересуется вашими работами?
– Я пишу в основном цветы. Это идёт у меня изнутри, и я всегда думала, что мои работы интересны исключительно людям моего возраста, пола и социального статуса. Но оказалось, что живописью больше всего интересуются медики. Может быть, потому, что в их работе не хватает чего-то философского, возвышенного.
– Некоторые творческие личности создают свои работы, когда пребывают в депрессии. Когда приходит озарение к вам?
– У меня есть закон: никогда не писать в плохом настроении, поэтому большинство моих работ наполнены положительной энергетикой. Если я прихожу в мастерскую в плохом расположении духа, то стараюсь выполнять техническую работу, которой всегда много. Например, натягиваю холсты, готовлю подрамники. Но у меня есть две работы, которые я написала в момент глубокой депрессии. И обе до сих пор не проданы. Думаю, люди чувствуют, что от этих картин исходят негативные эмоции.
Людмила Гура (Козаковцева).
Родилась 13 января 1958 года в селе Родино Алтайского края Родинского района. Окончила техникум лёгкой промышленности (НТЛП) по специальности «Моделирование и конструирование» в 1979 году. Художник, член творческого Союза художников России.
«Мечтать о выставках мало». Почему художникам сложно пробиться в Сибири 
Музей Мировой погребальной культуры показал горожанам коллекцию «смертельной моды» 
Живые картины. Художник пишет лики святых «по памяти» 
... Что хотел сказать художник? 
Художница Анна Эгида: «Хотела убедиться, что в Новосибирске не пьют пиво на улицах»