Новосибирск, 3 июня, АиФ-Новосибирск - Узнал бы Пушкин в нашем лепетании русский язык? Почему увеличился темп речи и к чему это приведет? Возможет ли мат на сцене? Эти темы мы обсуждали с профессором, доктором филологических наук Юриев Васильевичем ШАТИНЫМ.
nsk.aif.ru: – Русский язык сегодня все еще может быть назван великим и могучим?
Ю.Ш.: – В литературе – да. Но в практическом применении… Когда мы говорим о языке, то мы имеем в виду понятие языка в широком и узком смысле. В фонетике и грамматике произошли незначительные изменения, особенно в области фонетики. Но если говорить о лексике русского языка, то картина выглядит удручающей. Подавляющее большинство русскоговорящих людей плохо владеют русским языком, имеют крайне скудный словарный запас. Происходит вымывание целых слоев лексики, а с потерей вербального выражения уходит и образное мышление.
Еще хуже то, что появляются слова, которые не несут в себе какого-либо значения. Русский язык сегодня забит словами-паразитами, и я имею в виду не только и не столько приговорки, цензурные и не очень (это явление, хоть и с известной натяжкой, можно отнести к языкотворчеству). Иностранные слова, проникшие в наш язык, но не принесшие с собой новых смыслов и значений, а часто вообще не имеющие никакого смысла – вот настоящая проблема. Например, западное слово «аниматор», которое означает просто «массовик-затейник», постоянно появляется в устах людей, работающих с детьми. Возможно, слово звучит модно, современно, но это не может быть причиной его постоянного использования и загрязнения языка. Забвение целого ряда слов, которые понятны русскоговорящим, и замена их на лексику, которая не понимается даже людьми, их использующими – это буквально умирание языка.
nsk.aif.ru: – Как спасти русский язык от заимствований?
Ю.Ш.: – Спасать его не надо, особенно если хотя бы небольшой процент носителей языка будут следить за своей речью. Сами по себе заимствования не представляют угрозы, потому что большинство из них относятся к узкой сфере, например, к субкультурным явлениям. Но здесь важно не то, насколько человек сведущ в различных заимствованиях, а насколько обширен его кругозор за пределами субкультуры. Если горизонты познания индивидуума достаточно широки, то для данной языковой личности заимствованные слова и выражения угрозы не представляют. Угроза начинается тогда, когда заимствованиями, особенно в рамках субкультуры, ограничивается языковой диапазон человека. И в конечном итоге беднеет культура всех носителей русского языка.
nsk.aif.ru: – Философ Олег Донских говорил, что одна из самых насущных проблем сегодня – это потеря музыкального, интонационного и орфоэпического строя языка. Самобытность языка, по его словам, важно для национального самоопределения, для ощущения себя членом определенной национальной группы. Вы с ним согласны?
Ю.Ш.: – Да, согласен, Олег Альбертович правильно нашел болевую точку. Мелодика русской речи исчезает. Сегодня практически нигде нельзя услышать истинную русскую речь – она исчезла даже с театральных подмостков. Я слышал запись великой Алисы Коонен, она читала отрывок из Эмиля Золя. В ее исполнении мелодичным оказывается каждый звук, соединение звуков само по себе создает эстетический эффект. Сейчас люди говорят невнятно, создается впечатление, что человек произносить слова очень быстро, а иной задачи не преследует.
Вы заметили, что речь ведущих телепередач обладает бешеной скоростью? Ориентируясь на западные, часто англоязычные шоу, ведущие восприняли скорость речи западных шоу-менов. Дело в том, что английский язык не обладает таким богатством интонаций, как русский, поэтому он быстрый. Такая скорость для русской речи губительна – интонации не прослушиваются и не проговариваются.
nsk.aif.ru: – Словарный запас у первокурсников филологического факультета с каждым годом падает?
Ю.Ш.: – В той мере, в какой владели разговорным русским большинство студентов-филологов пятьдесят лет назад, языком не владеет практически ни один первокурсник. Кроме того, у молодых людей напрочь отсутствует умение и стремление говорить сложными предложениями. Речь их часто не может выразить эмоциональные переживания, не передает сложное течение мысли. Если десять лет назад эта тенденция была заметна лишь людей без высшего образования, то сегодня высокообразованные люди тоже теряют способность говорить на хорошем русском. Да и народный диалектный язык был лет сто назад крайне интересен – имел свою неповторимую образность, яркую эмоциональную окраску. Сейчас во все слои проник канцелярский язык – сухой, схематичный, искусственно созданный, не имеющий ничего общего с «великим и могучим».
В последние несколько лет многократно увеличилось количество простых предложений, предложений-сигналов. Это, увы, говорит о том, что мышление стало скудным, отрывочным, клиповым. Заметна еще одна опасная тенденция – понижение ценности индивидуального мыслительного процесса. К примеру, тридцать пять лет назад строй был тоталитарный, свободы было меньше, но огромное значение имело личное аргументированное мнение. Человек оригинально мыслящий и красочно говорящий воспринимался как ценность. Сейчас понятие ценности языковой личности утрачивается, есть стремление к однотипному мышлению, вот в чем ужас! Желание не быть непохожим на других стремительно обедняет нашу языковую культуру.
nsk.aif.ru: – То есть тоталитаризм был выгоден культуре?
Ю.Ш.: – Во времена репрессий культура была тем убежищем, которое позволяло человеку оставаться человеком. Люди учились читать между строк, на театральных спектаклях понимали легчайшие намеки на негативное отношение к существующему строю. Вот вам пример абстрактного мышления, которым обладало большинство образованных граждан Советского Союза. Режим исчез, механизм защиты от режима стал пропадать за ненадобностью – и мы получили то, что имеем. Когда все дозволено, человек не выберет труд, не встанет на дорогу постоянного самосовершенствования – этот путь предполагает усилия, которые, увы, сегодня не котируются. Вот и культурные коды и традиции начали меняться в сторону упрощения. На радио и телевидении культивируется не эстетическая эмоция, предполагающая серьезную подготовку, а непосредственная реакция на события без глубины их осмысления – страх, удивление, интерес к дальнейшему развитию событий. Интересны события, а не размышления.
nsk.aif.ru: – Меняется отношение к мату – теперь декларируется, что его можно использовать на театральной сцене как художественный прием. Как вы к этому относитесь?
Ю.Ш.: – Мат на сцене возможен, как возможно и сценическое убийство. В ряде случаев одно-два слова могут быть употреблены именно в качестве художественного приема. Например, в пьесе Угарова «Обломoff» совсем не обойтись без нецензурного слова – на этом строиться весь сюжет. Но все же в театральной речи мат должен использоваться как исключение. А когда нецензурных выражений в спектакле слишком много, они перестают восприниматься как художественный прием и даже как языковая провокация. У зрителей остается лишь чувство уныния и раздражения.
nsk.aif.ru: – Можно ли надеяться, что в обозримом будущем мы сможем читать произведения новых Лермонтова, Толстого, Чехова, Ахматовой? Или история отечественной литературы движется к каменному веку?
| Цитата: | |
|---|---|
| Сегодня практически нигде нельзя услышать истинную русскую речь – она исчезла даже с театральных подмостков. | |
Ю.Ш.: – На массовой литературе сказывается и общий культурный уровень, который сегодня понижен и, увы, направлен на постоянное повышение материального уровня. Например, несколько лет назад в Петербурге вышла книга «Мальчик Коля и волшебник Лукольчик», на страницах которой волшебник рассказывает Коле, какие нужно покупать акции и как с ними работать. В конце книги пятнадцатилетний Коля становится миллионером.
Но при этом можно и должно вести разговор о большой, серьезной литературе, которая сейчас существует. Это и Михаил Шишкин, и Саша Соколов, и Иван Вырыпаев. Можно довольно долго перечислять хороших писателей. Эта литература ничем не уступает лучшим образцам литературы XX века, со сложными художественными кодами и ходами, эти тексты крайне интересны как для чтения, так и для детального, научного изучения.
nsk.aif.ru: – Не так давно обсуждалась законодательная инициатива в части русской орфографии – писать так, как слышим…
Ю.Ш.: – Слава Богу, это невозможно! Исчезнет морфологическая основа слова. Например, если речь идет о нескольких строениях, сейчас мы напишем : «дома» и не спутаем это слово со словом «дама». А если начнем писать как слышим, как сможем отличить эти слова в написанном тексте? Такое нововведение могло привести к контекстуальной путанице и окончательно уничтожить русский язык. Ну и потом, я не понимаю, почему закон должен быть лоялен к безграмотным людям. Может быть, им все же научиться писать по-русски правильно? Но если эта инициатива найдет применение, через несколько лет нам необходимы будут новые святые Кирилл и Мефодий, просветители славянства.
Смотрите также:
- Кандидат филологических наук Евгений Соснин: «Люди устали от реальности» →
- Крикну, а в ответ тишина: психическое здоровье общества под угрозой →
- Ученый Леонид Мезенцев: «Невежда – лакомый кусок для мошенников» →