О том, куда движется реформа российского образования, приживаются ли у нас зарубежные подходы, и что мешает российскому студенту быть таким же эффективным, как на Западе, корреспондент «АиФ-Новосибирск» поговорил с философом Эвелиной Барбашиной.
Преподавание стало услугой
Светлана Нечитайло, «АиФ-Новосибирск»: – Эвелина Владимировна, у Бисмарка есть замечательная фраза: «Битву при Садовой выиграл прусский учитель». Считается, что железный канцлер не только возглавил процесс объединения Германии, но и уловил важную роль в этом школы. Какую роль играет учитель сейчас?
Эвелина Барбашина: – В России традиционно к учителю и его профессии относились с большим искренним уважением. Это был человек, который не просто передаёт знания, а воспитывает личность. Первая учительница, первый класс, первое сентября. Ребенок, приходя в школу, делает шаг во взрослый мир, у многих именно в школе раскрывались творческие способности. Перевод школьного образования на новые стандарты, коммерциализация – всё это сломало традиции российского учительства. Преподавание сейчас стало услугой, то есть товаром по своей сути, что абсолютно не соответствует нашей ментальности. В современной школе учитель работает как приёмник, транслятор по передаче знаний, деятельность которого оценивается количественными показателями: количество учеников в классе, показатели ЕГЭ, различные коэффициенты и т. д.
– В нашей стране уже полтора десятка лет идёт перманентная реформа образования, которая по сути является калькой с западной системы. Насколько у нас это приживается?
– Реформы в системе образования напоминают мне «поезд-беглец», который со страшной скоростью несётся по рельсам в неизвестном направлении, спрыгнуть с него нельзя и остановить невозможно. С первым этапом реформы – разрушением системы образования, которая достаточно чётко функционировала и была выстроена в СССР, мы справились. Эта система позволяла хорошо продвигать естественные науки и математику, но она была ориентирована на одну методологию, которая была единственно правильной, потому что была марксистской. И поэтому от неё пришлось отказаться. Что касается тех псевдолиберальных изменений, которые произошли в стране и следствием которых в сфере образования стало принятие Болонского соглашения, то основная проблема в том, что никто толком не понимает и не знает, куда мы конкретно движемся и зачем.
– Вы имеете в виду образовательные стандарты, которые в последнее время меняются непривычно часто даже для западной системы, в которой, как мы помним, совсем другое отношение ко времени, не такое традиционное, как у нас?
– Да, в том числе речь об этих стандартах, по поводу которых преподаватели высших учебных заведений, да и школьные тоже, льют горькую слезу. Нужно понимать, смена стандарта – это не просто смена оформления. На его основе пишут программы, разрабатывают учебно-методические комплексы, выстраивают почасовые учебные планы. А за последние 5 лет они поменялись несколько раз. Возникает абсурдная ситуация, когда старшие курсы учатся по одному стандарту, вторые и третьи по следующему, а для первого курса принимается какой-то отдельный стандарт, отличный от первого и второго. Ходят страшные слухи, что скоро примут ещё один…
Долго запрягаем?
– Может быть, проблема ещё в нашей ментальности, о которой вы упомянули? А также в ментальности чиновников образования, которые эту реформу разрабатывают? Русский привык долго запрягать и быстро ехать, заставь его запрягать быстрее и всё развалится?
– Совершенно верно, мы очень сильно отличаемся от людей Запада, и эти различия просто не могут не сказываться. Например, восточная история гораздо более древняя, для людей этой культуры время воспринимается как бесконечное, как некая незыблемая данность, которая всегда будет. И мы в этом плане гораздо ближе к ним, чем к западникам, которые начиная с детства культивируют отношение ко времени как к ограниченному ресурсу. Эти две разные модели восприятия проявляются и в поведении. Все знают, что для людей западной ментальности совершенно неприемлемы опоздания. Если они собираются для обсуждения проблемы, то говорят только по делу, никаких разговоров по душам. А вот русскому человеку очень сложно объяснить, что такое «последний срок». У нас этих «последних сроков» может быть несколько, те же пересдачи, которые так любят устраивать себе студенты.
– Кажется сейчас, особенно в мегаполисах, происходит очень быстрая трансформация в пользу западного отношения ко времени? Люди начинают экономить на общении, на природе, на книгах…
– В эпоху Возрождения на Западе появляется новая концепция человека. Он становится творцом, ценимым не только в соотношении с Богом, а сам по себе, по тем результатам, которых достиг в жизни как божественное творение. Ориентация на индивидуальный успех, прорыв начинает чётко культивироваться в воспитании. Россия же пошла по пути соборности и коллективизма. Нам очень долго важно было «быть как все»», сейчас это уходит. Чисто внешне, во всяком случае: люди стараются одеваться ярче, называют детей редкими именами. Но фактически, на уровне самосознания, мы всё ещё ждём, чтобы кто-то нам сказал, кто виноват и что делать.
– Люди у нас привыкли доверять: царю, государству, вузу. Необходимость выбирать не только специальность и учебное заведение, в котором ты хочешь её получить, но ещё и учебную программу многим не по душе.
– Конечно, европейская модель в гораздо большей степени ориентируется на самостоятельное обучение. С другой стороны, у учителя там есть возможность заниматься проверками, консультированием, правкой работ. В среднем нагрузка преподавателя на Западе в три раза меньше, чем у нас. А учитывая низкий уровень зарплаты, наша загруженность в реальности гораздо больше, так как почти все вынуждены совмещать работу в разных учебных заведениях. Например, для коллеги из американского университета большой нагрузкой показались 5 пар в неделю. Он объяснил, что нет времени качественно подготовиться к занятиям. А у наших преподавателей 5 пар в день – достаточно распространённая практика.
Новосибирские учителя отказываются преподавать по современным учебникам 
Под закон «об эксплуатации детского труда» в школе попадает даже мытьё парт 
Педагог – мужская профессия: вернётся ли сильный пол в образование 
Сложных детей не ждут: исключить или оставить? 
Подпишите контракт. Деньги на бесплатное образование уходят «в никуда»