Альтернатива хлопку. Новосибирские ученые создали новый сорт мискантуса

Учёные института цитологии и генетики СО РАН создали новый сорт мискантуса – многолетнего растения семейства злаковых. Оно уникально по своим свойствам, поскольку выделяет большое количество ценного компонента производства – целлюлозы. О том, как исследователи создавали разработку и почему она пока не реализована, корреспондент «АиФ-Новосибирск» поговорил с академиком РАН Владимиром Шумным.

Своя дешёвая целлюлоза

Диана Соломина, «АиФ-Новосибирск»: – Владимир Константинович, расскажите, чем ценен новый сорт мискантуса?

Владимир Шумный: - Это растение – источник высококачественной целлюлозы – вещества, которое входит в состав клеток всех высших растений. Использовать её можно где угодно: в производстве бумаги, пластмассы, биотоплива, молочной кислоты и даже пороха. Но где конкретно будет применяться наша разработка, пока не ясно. Самые большие ставки мы делаем, конечно же, на замену хлопка, ведь его плантаций в России нет – его покупают за границей, в странах Средней Азии. А мы предлагаем предпринимателям начать собственное производство качественной целлюлозы, ведь это может в разы сократить их затраты. Но, к сожалению, в нашей стране бизнесмены очень тяжело идут на сотрудничество с учёными, им проще закупить готовые технологии. Такая ситуация только в России. Во всём мире прикладная наука финансируется бизнесом, и он идёт на большие риски ради новых разработок. Не все схемы срабатывают, но те, которые оказываются удачными, позволяют с лихвой окупить все затраты. Надеюсь, ситуация скоро изменится и наши разработки наконец пригодятся.

– Вы знаете о свойствах мискантуса почти всё. Наверняка на то, чтобы изучить их, ушёл не один год…

– Я начал изучать мискантус в середине девяностых годов. Губернатором Новосибирской области тогда был Виталий Муха. Он пригласил меня и попросил найти такое растение, которое может образовывать мощную дернину. Оно могло помочь в предотвращении опустынивания почв и помешать возникновению оврагов. Я стал искать. Изучив большое количество научных материалов, я остановился на мискантусе, что растёт в азиатских странах. Я собрал экспедицию на Дальний Восток, туда, где проходит граница с Китаем – там были его массивы. Группа коллег привезла в Новосибирск несколько образцов и размножила. Мы вывели новый сорт мискантуса, который устойчив к зимним температурам. Сейчас у нас в лаборатории он растёт примерно на пяти гектарах, но плантации быстро можно расширить. Правда, у него есть негативное свойство – он образует у своего основания толстые кочки, которые мешают технике, что должна обрабатывать и убирать плантации. Поэтому мы поставили перед собой новую задачу – вывести сорт мискантуса без кочек – и с ней тоже удачно справились. Кстати, на свойствах растения метаморфозы никак не отразились.

Девяностые годы были очень тяжёлыми для науки, и на то, чтобы заниматься борьбой с опустыниванием почв, просто не хватило денег. Поэтому этот эксперимент закрыли. К счастью, скоро в наш институт приехали немецкие коллеги и уговорили попробовать использовать растение в промышленном производстве. Система выделения целлюлозы из мискантуса уже отработана. Сейчас мы занимаемся проработкой агротехнологий – изучаем, на каких почвах разводить и как выращивать растение. Сегодня мы ищем партнёров для совместного производства. Интерес к нему есть.

Учёных переманивают

– Каковы перспективы у других разработок Института цитологии и генетики СО РАН?

– Последние лет 40 мы плотно сотрудничаем с Институтом растениеводства и селекции. Недавно объединились в одну структуру – Федеральный центр. Дело в том, что у нас есть много идей и разработок, а у них – возможности для селекции. Мы даём исходный материал, а коллеги выводят из них готовый сорт, размножают и высаживают. За время совместной работы мы вывели более 30 сортов новых растений. Среди них яровая и озимая пшеница, ячмень, бобовые, овощные культуры. Наука в России сейчас в институтах РАН находится на приличном уровне. И по учёному составу, и по оснащению лабораторий не уступает европейским стандартам. Государство финансирует фундаментальные исследования, на которые само же делает заказ. А всё, что уходит в сторону прикладных разработок, оплачивается из внебюджетных средств.

– Получается, за рубежом учёным предлагают намного лучшие условия. Много ли талантов сейчас эмигрирует?

– Последние три года идёт реформирование Академии наук, и что получится в итоге, перед кем нам нужно будет отчитываться, кому станем принадлежать, от кого будем ждать финансирования, – не ясно. Эта неизвестность спровоцировала отток большого числа учёных за рубеж. Пришло время назначать новых директоров институтов, а это поколение в девяностые годы уехало за рубеж. Иностранцы и сейчас приезжают в университеты, вычисляют талантливых студентов и предлагают им хорошие условия труда: достойную зарплату, отличное снабжение и многое другое. Конечно, ребята соглашаются. Некоторые после получения диплома всё-таки возвращаются к нам, начинают трудиться, готовят собственные разработки, защищают кандидатские диссертации. А потом об их успехах узнают иностранные коллеги и переманивают. А мы ничего не можем с этим сделать.

Конечно, сейчас ситуация не настолько критична, как, например, в девяностых годах, когда из-за недостатка финансирования отраслей науки мы потеряли треть своих сотрудников. Тогда было около 7 тысяч прикладных институтов, которые с радостью поддерживали разработки российских учёных, а потом их просто сократили. И Академия осталась один на один с производством. Сейчас эту ситуацию пытаются исправить.

С того времени, когда президентом РФ стал Владимир Путин, ситуация начала выправляться – на научные исследования снова стали выделяться государственные деньги. Думаю, это вполне логично, ведь наука во всём мире – стержень для государства.

– А вам когда-нибудь предлагали уехать?

– Дважды. Я даже целый год стажировался в Швеции и понял, что не смогу жить в чужой стране. Когда самолёт приземлился в России, я готов был целовать землю.

Я люблю не только родину, но и науку – занимаюсь ей всю жизнь и большую часть лет делаю это именно в Сибири. Сам я с Украины, учился в Москве, а сюда попал в 1958 году по распределению.

Сейчас я в отпуске на целых 4 месяца – столько накопилось за 22 года работы в должности директора, но продолжаю ходить на работу почти каждый день – потому что институт для меня родной. 

Смотрите также:

• «Мисс Россия» Эльмира АБДРАЗАКОВА: «Я люблю сюрпризы, так интереснее жить!» →
• Проверено на себе: Как уехать учиться за границу и не пропасть! →
• По-французски с любовью... →