Корреспондент «АиФ на Оби» встретился с ликвидатором взрыва на подводной лодке Олегом Лощилиным. Он рассказал о гибели своих коллег и о том, что выжившие получили огромную дозу облучения. А также о патриотизме, долге и мужестве.
Настоящие мужчины – служили
Дарья Мулова, «АиФ на Оби»: Сейчас многие парни сомневаются служить или нет и даже стараются избежать армии. Вы же наверняка с особым чувством вспоминаете годы службы?
Олег Лощилин: Меня призвали в армию в 1983 году из Алтайского края. Служить направили во Владивосток. Там мы, призывники, две недели проходили строгую медицинскую комиссию. Нас распределяли на дизельные и атомные подводные лодки. Тех, у кого здоровье было покрепче, отправляли на атомные субмарины. Осенью нас зачислили в учебный отряд подводного плавания, после обучения распределили на подводные лодки.
Особого страха при первом погружении не испытал, но волнение было. Во время погружения каждый выполняет команды, отдохнуть и подумать просто некогда, всё выполняешь механически. Наша подлодка побывала во многих странах, но только редко где всплывала. Мы вели наблюдение, главным было – чтобы нас не засекли радары и локаторы других стран. К трудностям на службе мы привыкли быстро и научились управлять боевыми постами. Да и по сравнению с тем, что мы ожидали от службы в армии, она была не страшна.
Дело в том, что многие ребята в те годы готовились к службе в Афганистане. Я именно поэтому занимался самбо, прыгал с парашютом – думал, меня пошлют туда. В советские годы к армии готовились основательно, хотели служеть в серьёзных войсках и стать настоящим мужчиной, защитником родины. Кроме того, многие хотели служить, потому что их отцы и деды воевали в Великую Отечественную войну и чувство патриотизма у нашего поколения было сильным. Ещё считалось, что если ты не служил, значит, не здоров. Девушки к таким парням относились с сомнением, не все хотели с ними встречаться. Сейчас служба в армии переживает очередные реформы. Появилась новая техника и поэтому повысились требования к призывникам. Срок службы сократили до одного года. За это время не успеешь и понять, что такое армия, и проникнуться патриотизмом к родине. Но появилась возможность остаться служить по контракту.
– Были за время службы какие-то ЧП?
– Да, в моей службе была не только романтика и флотские будни, но и серьёзные происшествия. Уже на первом году службы мне довелось ходить в море на отремонтированной после пожара подлодке. ЧП произошло возле берегов Австралии – у субмарины выгорело два отсека, погибли подводники. Именно поэтому психологически служить на ней было непросто. Позже её отбуксировали в порт Дальнего Востока. Но после этого случая служба шла спокойно. Мы с экипажами разных подлодок следили за авианосцами, которые шли в сторону Японии и всегда находились в состоянии боеготовности: если дадут команду, могли нанести ядерный удар. Но экипаж подлодки не может самостоятельно принять это решение. Командир должен только доставить её в нужный квадрат, и уже другие военные службы будут согласовывать пуск, давать команду.
Очередное ЧП произошло 10 августа 1985 года, когда мы пришли с дежурства в море и передали резервному экипажу подлодку. Наша команда собиралась отдохнуть, но нас подняли по боевой тревоге. Сообщили секретную информацию о взрыве на подводной лодке К-431. Но никто не сказал, насколько опасно быть в его эпицентре. Позже мы узнали, что взорвался атомный реактор. Часть экипажа в этот же вечер отправили туда, я был в их числе, потому что моя специальность – техник-электрик реакторных отсеков. Нас быстро погрузили на научно-гидрографическое судно и за два дня доставили в бухту Чажма. Проинструктировали, разделили на группы. Зрелище на месте взрыва ждало ужасное. В борту лодки, которая стояла на приколе, зияла дыра: корпус пробила одна из крупных частей реактора — компенсирующая решётка. Пострадали и другие субмарины, которые стояли рядом. Но самое страшное, во время взрыва на месте погибли 10 моряков, остальные, кто работал на ремонте лодки, получили сильное облучение.
Мы с моряками собирали не только заражённые обломки, которые были раскиданы по берегу на дестяки метров от лодки, но и останки погибших – всё было радиоактивным. Во время уборки территории один из военных нашёл обручальное кольцо погибшего. Его измерили приборами, оказалось 90 тысяч рентген! Именно поэтому все останки сожгли в печи, а пепел поделили на 10 капсул и захоронили в могильнике с другими радиоактивными вещами, которые там нашли.
Саму подводную лодку, которая давала большое излучение, отбуксировали в бухту Павловска. Отсек, в котором произошёл взрыв атомного реактора, забетонировали.
Некоторые из моряков получили сильное облучение, потому что работали вблизи от эпицентра. Но идти туда на ликвидацию никого не заставляли. Люди сами решались – все понимали, что чем быстрее ликвидировать, тем меньше пострадает население. Дело в том, что за сопкой рядом с бухтой, примерно в 2 км от места трагедии, находился большой посёлок примерно с 12 тысячами человек.
После ликвидации нас попросили дать подписку о неразглашении. И сразу моих знакомых ликвидаторов отправили в поход на подлодке на полгода.
Уже в 2000-е годы некоторые эксперты говорили, что если бы данные об этом взрыве не засекретили, а детально изучили, Чернобыльской аварии можно было избежать. Но прошло меньше года, и произошла авария на АЭС Чернобыля.
Много лет я держал всё в секрете, и даже друзья и близкие не знали о том страшном взрыве и о том, что все ликвидаторы получили дозу. Мои родители умерли и так не узнали, что я участвовал в ликвидации. Рассказывать мы стали, только когда появились сообщения в прессе.
О подвиге забыли?
– После ликвидации аварии вас наградили? Или, быть может, вы получили особый статус? Такой получили ликвидаторы аварии на Чернобыльской АЭС.
– О том, что нам полагаются льготы, узнал случайно, когда мне исполнилось 50 лет. Мой сослуживец, который тоже участвовал в ликвидации, рассказал об этом. Когда я занялся оформлением всех документов, то не думал, что сделать это будет непросто. Около года я собирал документы, писал письма в Москву, Санкт-Петербург. И если бы не друзья, которые живут в этих городах и ходили по разным инстанциям, то могло бы не получиться. Теперь я получаю пенсию как участник подразделения особого риска.
Конечно, обидно, что ликвидаторам аварии на Чернобыльской АЭС дали льготы, а нам, таким же ликвидаторам, даже не сообщили, что мы имеем на них право. И вообще забыли, как будто ничего и не было. Многие получили сильное облучение, которое сказалось на здоровье. Сколько человек погибло после аварии, до сих пор неизвестно.
Досье
Олегу Лощилину 51 год. С 1983 по 1986 год служил на подводной лодке на Дальнем Востоке. Окончил НЭТИ по специальности «инженер-электрик», получил второе высшее по специальности «экономика и менеджмент управления». Долгое время работал первым заместителем главы Черепановского района. Активист организации «Морское собрание» в Новосибирске.
Борьба с невидимым врагом: 30 лет аварии на Чернобыльской АЭС 
Серьезный спорт. Как научить мальчиков мужеству? 
Новосибирские психологи бьют тревогу из-за волны суицидов среди подростков и пенсионеров 
О тарифах и праздниках читателям «АиФ» рассказал Виктор Толоконский 
Испытание холодной водой: как «моржи» закаляют силу воли?